Последние слова Михаила Кулькова и Максима Иванкина в суде 17 января 2020

Михаил Кульков

Знаете, последние три года были, наверное, самыми тяжелыми в моей жизни и, наверное, даже самыми бессмысленными. Вместо того, чтобы строить свое дело, заниматься спортом, музыкой я жду приговора. О своих ошибках я уже не раз пожалел. Все время, пока бегал, думал: “Какого черта? Кто меня вообще дернул заняться наркотиками, сбежать? Для чего все это?” Что я, не мог взять денег у родителей или кредит? Наверно просто не хотелось начинать с долгов, думал, все сам сделаю. Какой-то юношеский максимализм взыграл. Ну, на практике получилось, что итог — тюрьма, и все печально. Не успев начать, попался. Не стоило и начинать. Мотивы, конечно, никому не интересны, но за свои поступки нужно отвечать.

Да, я признаюсь, я виноват в распространении наркотиков, искренне раскаиваюсь. Раньше я просто жил, учился, работал, служил, мечтал. Не думал ни о какой политике, ни о каких движениях, никогда не увлекался. Последние полтора года прошли в размышлениях и наблюдениях. Читал всевозможные новости, которые попадали ко мне в руки. Когда в камере был телевизор, смотрел новости. Познакомится со множеством приятных дорогих мне теперь людей, и с несколькими не очень хорошими. Они все рассказали мне, как создавалась “сеть”. И все это отношение к версии сочинителей я высказывал как в процессе предварительного следствия, так и в судебном следствии. Сидя здесь, я знаю правду, все обвинение — это ложь. И судьи знают, что Фемида не слепа, а беспристрастна, и изначально в руке ее был не меч карающий, а рог воздаяния. Но все всё понимают. Родители, простите, я действительно виноват перед вами, я чуть не подвел Гришу, я этого не хотел. Так получилось. Спасибо, что вы у меня есть, но когда-нибудь я выйду, и мы откроем свой ресторан, который мечтали, я уже всё придумал.

Я очень благодарен тем людям, которые мне писали. Узнав, что я оказался террористом, слушая рассказы Токарева, я вдруг отчетливо понял, что фильмы, книги про милицию, они все врут. И из прекрасно феникса защитника и хранителя выросла уродливая многоголовая гидра, пожирающая остатки разума и жизни страны. Внутри что-то рухнуло, осталась черная дыра из несправедливости, обиды, тоски, безысходности. Но письма и открытки, поддержка со всего мира, из многих стран, от многих незнакомых людей, спасибо вам всем. Что бы ни было дальше, спасибо, за теплоту, за веру, за надежду, за то, что помогли моим родителям вытащить мою душу из бездны. У прокурора была очень сложная задача — максимально показать всю суть этого дела, и Сергей Борисович великолепно справился с этим. Вообще надеюсь, что всё не зря, и Александра Матросова не превратят в Павлика Морозова. И у суда нелегкая задача. От них сейчас зависит не только наши судьбы, но и десятки, сотни дел. Все. Вся страна ждет, кто первый скажет нет беззаконию и беспределу, кто осмелится начать рубить головы гидре, и поведут за собой отдельных, остальных к закону и справедливости. Я и все мы очень надеемся на справедливость и смелость суда, на справедливый оправдательный приговор и конец дела “Сети”. Ведь, где-то я прочитал, что главное изобретение человечества это не ядерная бомба и не полет на Луну, а главное изобретение человечества — это презумпция невиновности. Разрешите мое дело на основе презумпции невиновности. Если вы меня осудите за участие в террористическом сообществе, знайте, что вы осудите невиновного. Ну, вот, пожалуй и всё. Последнее слово в этом деле за судом.

Максим Иванкин

Тяжело, на самом деле, выступать последним. Всё в целом уже сказано, но полтора года в СИЗО — это, конечно, огромнейший опыт. Помнится, проводил очень много хороших ребят на этап, много с кем встретился, познакомился. И вот один из первых, кто сидел со мной, он долго готовил последнее слово, я с ним общался, советовался, думаю “а что вообще говорят в последнем слове?” Ну, он пошел как-то раз к адвокату, проконсультировался с ним. И как результат — вернулся, всё порвал, говорит “буду импровизировать, все от сердца, искренне”. Так вот получилось, что я готовился к прениям, и ни разу не подготовился к последнему слову. Тоже, пожалуй, буду импровизировать.

Я много думал о том, что произошло за эти полтора года именно в стране в целом. Ориентировался на наше дело, на то, с чего все началось, на 2017 год, на то, как следователи ориентировались на, например, выслугу перед начальством, на то, что вот так вот забавно совпало, что как только чемпионат мира по футболу, о котором я даже не знал, потому что совершенно не интересуюсь футболом и президентскими выборами, — раз, и всплыло наше дело. Все прям так совпало удачно, так складывается хорошо. И за все это время очень большая общественная поддержка, на мой взгляд даже необычайно. То есть чем больше происходит давления со стороны силовых структур, тем больше людей реально выходит на улицы, кричит о несправедливости, следит за всем этим и реально поддерживает. Я никогда не думал, что просто получить обычное письмо — это настолько необходимо, так важно, что это очень значимо для меня.

Я стал интересоваться судами. И я вот не уверен, возможно, конечно, глупость скажу, мне кажется, наш суд это первый, где сторона обвинения оправдывается. Я сразу должен еще сказать то, что не испытываю совершенно никаких негативных чувств к гособвинителю, несмотря на то, что мы здесь по разные стороны. По той простой причине, что он точно такая же жертва ситуации, точно также просто бросили на амбразуру. На самом деле я считаю, что это тоже несправедливо по отношению к нему.

Как вчера кто-то говорил, что суду тоже на самом деле подкинули очень нелегкую задачу — разбираться просто вообще не пойми в чем. У меня такой вопрос к суду, на самом деле риторический: у вас было, наверняка, не одно дело по терроризму, вы видели, как себя ведут люди, видели, как они выглядят. Вот элементарно взять Армана Сагынбаева. Какой он террорист? 55 килограмм. Я не представляю, вживую ни разу ни одного террориста не видел. Василий Куксов, у которого туберкулез, тоже не более 60 кг. И у меня голова постоянно болит, я в обмороки здесь прям на заседаниях падаю. О чем это? Про что?

Мы нормально общаемся с конвоем, например, несмотря на то, что нас обвиняют в том, что мы должны были им противодействовать. Они такие же ребята, слушают ту же музыку, с кем-то реально интересно общаться даже. Что еще сказать по этому поводу? Недавно перечитал замечательную книгу «1984». Честно, эта книга просто замечательно подходит под наше дело. Там есть такое понятие как «свод всех ересей», у нас тоже есть такой документ… «полиция мыслей», «инакомыслие» — то, собственно, в чем нас и обвиняют.

Ещё очень забавен тот факт, что на суде звучала фраза, которая, честно говоря, меня немножечко из себя вывела. Не помню, в каком контексте она была и из каких она документов. Там была фраза про «убийство детей ментов». Так вот у меня отец — бывший сотрудник полиции. То есть я должен был, согласно нашему обвинению, действовать против себя в первую очередь, это во-первых. А во-вторых, ребята, с которыми мы сейчас очень хорошо подружились, вот они тоже должны были действовать против меня. В чем вообще суть? Насколько это абсурдно? Это немыслимо.

Подобных дел сейчас в России, насколько мне известно, достаточно много, вот даже Влад, например, приехал нас поддержать. Дела настолько нелепо шьются (правда, шьются, я не могу сказать другого слова), что они просто сыпятся на глазах. Процессы правда показательны. И там правду сказали, что он сработал в обратном порядке. Да, правда, гособвинитель сработал восхитительно, спасибо вам большое. Тут мало что можно ещё сказать, просто я хочу, чтобы люди, которые поддерживают, которые слышат, чтобы они следили за подобными ситуациями, в случае если они возникнут, особенно на первых порах, потому что это просто необходимо. И хочу поблагодарить их за это. Общественность очень много для меня теперь значит. И, помните, я недавно поздравлял всех с Новым годом, там в конце была такая замечательная шуточка. Хочу вам всем сказать то же самое: мурмур.

У меня все.

Читать также:

Последнее слово Дмитрия Пчелинцева
Последнее слово Ильи Шакурского
Последние слова Андрея Чернова, Василия Куксова и Армана Сагынбаева