Виктор Филинков описывает условия содержания СИЗО-6 Горелово

 Антифашист Виктор Филинков — о первых днях в СИЗО-6, куда его перевели по указке следствия с целью, как он считает, устрашения

«13 марта 2018 года в период содержания в СИЗО-3 ФСИН мне принесли для ознакомления мой лицевой счет, чтобы я подтвердил своей подписью, какую сумму израсходовал на приобретение продуктов в магазине учреждения. В бумагах я прочитал, что они адресованы в СИЗО-6.
14 марта администрация изолятора ознакомила меня с бумагой за подписью старшего следователя Беляева Г.А., который ведет в отношении меня уголовное дело. Из текста следовало, что в связи с некой «оптимизацией» меня следует перевести в СИЗО-6.

15 марта в 8 часов 15 минут сотрудник дежурной смены сказал мне, чтобы я собирал свои вещи, за мной приехал конвой. Сотрудники конвоя меня досмотрели, посадили в спецмашину, где сразу поместили в “стакан”, после чего доставили в СИЗО-4, где завели в здание и вновь поместили в “стакан”.
Через некоторое время меня вместе с 20 арестантами вновь поместили в спецмашину, но только меня одного посадили в “стакан”. Во время поездки спецмашина заезжала еще в одну колонию, где еще несколько человек к нам добавили. Затем нас привезли в ИК-7, где большую часть людей высадили из машины, оставшихся посадили в один отсек машины, а меня вывели из “стакана” и поместили во второй.

Около 17 часов нас доставили в СИЗО-6, где меня и еще несколько человек поместили в камеру сборного отделения, всего нас было около 10 человек. После этого нас вывели на личный обыск и досмотр наших вещей. Но вначале нас заставили подписать бумагу, что мы не имеем претензий к обыску и досмотру. Во время моего обыска один из сотрудников без объяснения причин забрал из моих личных вещей запечатанную пачку какао “Несквик”, которую 14 марта в СИЗО-3 я получил в передаче, которую через интернет-магазин направила моя супруга. Этот же сотрудник забрал у меня пустую пластиковую бутылку объемом 1 литр, которая была у меня для поддержания гигиены, и к которой не было вопросов в СИЗО-3.
Кроме того, этот сотрудник потребовал, чтобы я вытащил из своих ботинок импровизированные шнурки, которые я сделал из полиэтиленовых пакетов. При этом сотрудник не предъявил таких же претензий к другим арестантам, хотя у них были обычные шнурки в обуви.

Примерно в 22 часа 35 минут мне выдали “матобеспечение”, куда входил старый матрас, который имел наполнитель только по краям. На ощупь этот наполнитель представлял из себя два свалявшихся валика, а в центре матраса ничего не было. Еще выдали одеяло и подушку, одну простынь желтого цвета, одну наволочку, одну тарелку металлическую, ложку и пластиковый стакан.
С выданными вещами нас повели в камеру. Один из сотрудников несколько раз окликнул меня, называя “очкариком”. Я не отозвался, тогда он подошел и спросил почему я не отзываюсь. Я ответил, что меня никто по фамилии не называл. После этого меня отвели к кабинету, где сидела за столом женщина, еще было 3 сотрудника. Один из сотрудников, который вероятно был дежурным, стал задавать мне вопросы: “Что ты натворил?”, “Чего ты взрывал?”, “Куда ты летел через Минск?”, “Зачем именно через Минск?”, “Почему твоя супруга находится в Киеве?”, “Почему она ездила в Европу?”, “Почему она там учится, а не хочет вернуться обратно?”. Еще он спрашивал, знаю ли я об отношениях России и Украины? Находившаяся при этом в кабинете женщина продемонстрировала хорошие познания в моей личной жизни. Когда дежурный спросил, куда я собирался лететь, когда меня задержали в аэропорту “Пулково”, и я ответил, что вылетал в Минск, эта женщина дополнила, что конечным пунктом для меня был Киев, где у меня живет супруга.
Все эти вопросы навели меня на мысль, что сотрудники заранее получили обо мне информацию, чтобы создать мне более сложные условия, чем те, которые были в СИЗО-3, и методом устрашения заставить меня отказаться от защиты своих прав, поменять свою позицию по делу.

Затем меня определили в камеру для некурящих, где содержится 16 человек, но из всех только четверо (вместе со мной) не курят. Вентиляции в камере нет, в ней душно, а с табачным дымом вообще трудно дышать. Кроме меня в камере сидят обвиняемые по статьям 105, 161, 162, 131 и по другим статьям уголовного кодекса. Кто-то из сокамерников уже имеет судимости. Один рассказывал, что сидел несколько раз за убийства. В целом обстановка в камере терпимая, сокамерники агрессию не проявляют, только один дед явно психически неуравновешенный и ломает розетки.
Данная камера относится к карантину, в ближайшие дни меня должны распределить в обычную камеру, где обстановка, по рассказам, будет еще хуже. Там больше сокамерников, а спальных мест не всем хватает, спят по очереди.

Уточню, что при поступлении в СИЗО-6 не было санобработки, а в карантине нет возможности помыться и принять душ. Вода из под крана течет только холодная, тонкой струйкой, с большими перебоями. На всю камеру один санузел. Унитаз представляет биологическую угрозу для всех, кто им пользуется.
В камере есть стол, но за него сразу могут сесть только 6 человек.
Есть шкафчик и полочка, на которой не помещаются даже выданные нам тарелки. Личные вещи приходится убирать в свою сумку.
По поводу тарелок уточняю, что в обед нам приходится выбирать, какое блюдо положит нам в тарелку баландер. Если выберем суп, то уже не сможем получить второе, так как баландер сразу уходит. Качество пищи неудовлетворительное.

Пока я не появился в камере карантина, мои сокамерники не имели возможность пить кипяченую воду. У меня с собой есть кипятильник, теперь им все пользуются. Той жидкости которую выдают во время приема пищи, не достаточно для утоления жажды и поддержания водного баланса.
С учетом всего сказанного считаю, что в СИЗО-3 условия содержания были более приемлемыми.

Вчера был забавный момент. Меня привели с прогулки и сразу завели в помещение, где проходили выборы на пост Президента РФ. Я долго объяснял женщине, которая собиралась выдать мне бланк для голосования, что являюсь гражданином Казахстана. Она спрашивать, какой же у меня паспорт и не знала, что со мной делать. Потом согласилась, что голосовать я не могу, и меня отвели в камеру.»