Сидели два товарища

Повторный допрос Юлия Бояршинова сыграл против защиты Виктора Филинкова

На минувшей неделе в процессе по петербургскому делу «Сети» (организация признана террористической и запрещена в РФ. — Ред.) повторно допросили Юлия Бояршинова — по обстоятельствам, о которых он уже давал показания в апреле 2019-го. Теперь, как пояснил его адвокат Алексей Царев, по итогам рассмотрения дела возникло намерение кое-что дополнить.

Дело в том, что обвинение финиширует с ущербными доказательствами, изрядно побитыми защитой Виктора Филинкова. По сути, сейчас доказательства вины Филинкова зиждутся главным образом на показаниях других фигурантов из Петербурга и Пензы, многие из которых заявили о пытках и отказались от выбитых признаний.

Сам Юлий Бояршинов о физическом насилии со стороны силовиков не говорил, но заявлял о пыточных условиях содержания в СИЗО-6 (Горелово), куда его перевели из новых Крестов после отказов признать вину.

В Горелове Юлиана поместили в рассчитанную на 116 мест камеру, где находилось около 150 человек. Только после того как его переведут в другой изолятор, СИЗО-3 на Шпалерной, Бояршинов расскажет членам ОНК об измывательствах и угрозах изнасилования со стороны «старших», действовавших в том числе и по указанию оперативников.

Впоследствии в ЕСПЧ будет подана жалоба Юлия Бояршинова на бесчеловечные условия содержания в Горелово, унижающие человеческое достоинство. А весной этого года арестуют начальника оперативного отдела СИЗО-6Евгения Дегтерева — по обвинению в получении взяток за «улучшение условий» — в том числе за обещания исключить пытки со стороны сотрудничающих с администрацией заключенных.

Оперативник Евгений Владимирович упоминается Бояршиновым в акте ОНК — где он рассказывает, как человек с таким именем однажды вызвал его и спросил, готов ли тот завтра пообщаться с сотрудниками ФСБ без адвоката (всего таких встреч в отсутствие защитника было там три-четыре).

За ответ «пусть приходят с адвокатом» вызванный опером «старший» заставил Юлиана приседать в камере тысячу раз.

Неделю назад в суде огласили фрагменты фоноскопической экспертизы прослушки разговоров Виктора Филинкова и Юлия Бояршинова в июне-2018 в конвойном помещении Дзержинского районного суда (где их надолго оставили вдвоем перед заседанием по продлению меры пресечения). И там Бояршинов, не зная, что их записывают, пересказывал Филинкову тот случай с тысячью приседаний.

При повторном допросе в суде, когда речь зашла о Горелово и Бояршинов назвал условия содержания там кошмарными, адвокат Алексей Царев задал дополнительный вопрос:

— Эти условия явились причиной того, что вы дали признательные показания?

— Нет, показания давал добровольно, условия содержания не повлияли.

— Было ли причиной твоих кошмарных условий то, что в начале следствия ты не давал показаний? — спрашивает уже Филинков.

— Они у всех были кошмарные… Показания давал добровольно, — повторяет Юлиан.

Если проанализировать его показания следствию, сопоставив даты с местом содержания, связь признаний с гореловскими кошмарами не представляется такой уж неочевидной.

Через два месяца пребывания в СИЗО-6 — 11 апреля 2018 г., когда Юлиану предъявят обвинение по «террористической» 205-й и 222-й (сложилась из найденной им на чердаке банки пороха), а также при допросе 3 мая он еще будет заявлять, что не готов высказать свое отношение к обвинению.

25 мая признает себя виновным по 222-й, но не по 205-й. Хотя показания по «Сети» станет давать. В них делается акцент на увлечении исключительно самообороной: вместе с Игорем Шишкиным (заключил сделку со следствием, осужден на 3,5 года) и еще парой друзей обсуждали, что если события станут развиваться по украинскому сценарию, придется «отвечать на агрессию вооруженных людей», в том числе националистических группировок. Втроем (исключая Шишкина) прошли в лицензированном центре подготовки официальный месячный курс «Партизан» (его дисциплины практически идентичны тем, что предлагаются в парке «Патриот» — детище Министерства обороны РФ). Летом 2016 года в Приозерском районе встретились с «ребятами из Пензы», обсуждали «общественные проекты». От них впервые услышал о «Сети» — но тоже лишь как о «проекте», призванном «наладить взаимодействие разных людей и групп» «для совместных тренировок и обмена знаниями в области самообороны». Таких совместных тренировок успели провести две, с использованием макетов автоматов и страйкбольных приводов, отрабатывали «отражение атак в тройках», оказание медицинской помощи.

О подготовке к каким-либо «террористическим» действиям нет ни слова. Как и в последующем июньском допросе, где Бояршинов впервые упоминает человека под псевдонимом Гена (Филинкова): «придерживается антиавторитарных и антифашистских взглядов», познакомились осенью-2016, участвовал с другими питерскими ребятами в паре тренировок на страйкбольном полигоне и еще одной встрече на съемной квартире (следствие назовет эту встречу «съездом»).

Но уже в июле, в ходе проверки показаний на месте, описанные события обрастут некоторыми подробностями. В протоколе появятся его слова о том, что на «съезде» «некоторые участники из Пензы высказывались по поводу необходимости насильственного свержения власти в России и поддержания боевого народного восстания», но

сам Бояршинов «считал, что участники «Сети» не должны быть инициаторами свержения власти, а могут вступить в вооруженное столкновение после того, как власть будет свергнута кем угодно».

В конце июля Филинкова и Бояршинова этапируют в Пезну для очных ставок.

Этап в оба конца растянется на несколько месяцев, в Питер они вернутся только в октябре. Но еще до того появится обнадеживающая информация — якобы следователь пообещал, что в Горелово Бояршинова больше держать не станут, переведут в СИЗО-3 на Шпалерную. Так и случилось.

В протоколе допроса, проведенного 9 ноября после предъявления новой, расширенной версии обвинения, Бояршинов признаёт вину в полном объеме, подтверждает изложенные в постановлении обвинения и прежние свои показания, выражая желание их дополнить.

Среди дополнений появятся такие цели «Сети», как «преступления террористической направленности», «создание и функционирование боевого движения, способного насильственными методами свергнуть власть в России для достижения равноправия» «путем взрывов, поджогов, убийств и захвата инфраструктуры».

Когда начнется процесс, защита Бояршинова подаст ходатайство о выделении его дела в отдельное производство с рассмотрением в особом порядке (без исследования доказательств). Как поясняла тогда адвокат Ольга Кривонос, Юлий не заключал сделки со следствием и не собирается давать нужные следствию показания на других фигурантов. Суд это ходатайство отклонит.

Первый допрос Бояршинова в суде (апрель-2019) не принес обвинению сильных козырей: Юлий хоть и признавал вину, но никакой конкретики, указывавшей на «террористическую» направленность сообщества «Сеть», не предъявил. Например, «съезд» на съемной квартире описывал как встречу молодых людей, обсуждавших самые разные темы — от музыки до социальных, экологических и антифашистских мероприятий.

Похоже, такие показания не устроили не только прокурора, но и суд. Когда адвокат Виталий Черкасов сумел (с большой задержкой) получить протоколы заседаний и сверить их со своими аудиозаписями, выявил в них свыше полусотни принципиальных искажений и подмен. В том числе в словах Юлиана.

Так, на вопрос о том, какая в «Сети» была «специальность» у Филинкова, в судебном заседании Бояршинов отвечает: «Я не знаю». А в протоколе записано: «Связист».

В суде Юлиан говорит: «Ребята из Пензы много рассказывали про то, что происходит у них в городе, какие антифашистские, экологические проекты. Совместно обсуждались успехи радикальных националистических группировок на Майдане. И многие выражали обеспокоенность, потому что радикальные националисты на Украине — они вооружаются, применяют насилие. И нам необходимо в связи с этим овладеть навыками самообороны, в том числе вооруженной».

А в протоколе записано так:

«— Какие проекты обсуждались на этой встрече?

— По отработке тактики и методики боевых действий, приемов владения огнестрельным оружием, взрывчатыми веществами и взрывными устройствами, повышения уровня физической выносливости, приобретения комплекса знаний и навыков, необходимых к применению в экстремальных ситуациях и боевой обстановке».

По мнению Виталия Черкасова, повторный допрос Бояршинова и данные им «уточнения» позволят суду закрыть вопрос о подменах в протоколах прошлогодних заседаний. Кроме того, некоторые ответы Юлиана на повторном допросе добавили очков обвинению.

Так, Алексей Царев, когда зашла речь о «съезде», попросил уточнить:

— Вот это обсуждение о насильственных действиях, направленных на свержение власти в России, шло обиняками, намеками или ясно звучало?.. Понятно это было?

— Да, это было понятно. Я для себя, по крайней мере, отметил, что до этого таких разговоров не было, а вот именно

на этой встрече обсуждалось именно применение насилия и свержение власти в России.

— Вы считаете, для всех присутствовавших на встрече было ясно, о чем идет речь? — уточняет адвокат.

— Я думаю, да, наверное, да.

— Ну если обсуждение шло без обиняков и прямым текстом?

— Ну да, да.

Перечисляя участников, Бояршинов не называет Филинкова.

— Виктор Филинков присутствовал на этой встрече? — уточняет адвокат.

— Да.

— Имел ли Филинков отношение к проекту «Сеть», входил ли в какую группу? — продолжает Алексей Царев.

— Так как он присутствовал на встречах, я думаю, что да.

Два года назад, когда Филинков узнал, что Шишкин заключил сделку со следствием, он попросил своего адвоката донести до всех, что не держит на Игоря зла и других просит воздержаться от нападок. «Виктор прекрасно понимает, что показания Шишкина утяжеляют его судьбу, — пояснял тогда на пресс-конференции Виталий Черкасов. — Но он не уверен, как бы повел себя на месте Шишкина, когда в качестве заложника — это слова моего подзащитного — оказалась его жена (супругу Шишкина допрашивали ночью на Шпалерной).

Потом еще будет письмо товарищам, где Филинков попытается объяснить: «Это не про всепрощение, а про понимание, оценку, приоритеты и единство». Что возмущен клеветническими показаниями Игоря: «Это совсем не то, что я от него ожидал после нашей встречи летом (на его спине все еще оставались пятна). (Речь об их встрече в Пензе на очных ставках и показанных Игорем следах от электрошокера. — Прим. ред.)«Я был знаком с ним номинально, свои взгляды с ним не обсуждал — так что тут у меня один вопрос: какого [неценз.]? Он даже теоретически не мог знать того, о чем говорит! В общем, понять негодование пензенцев по поводу оговора я могу. И присоединиться. Можно ли осуждать Игоря? Можно. Нужно ли его бросить? Я думаю, что нет. Не Игорь тут враг, он тоже жертва».

После признания вины Бояршиновым многих удивляло, как на процессе они с Филинковым по-прежнему дружелюбно общаются в своем «аквариуме», балагурят, смеются. Ведь

Виктор после такого решения Юлия остался один на один в этой битве.

Хотя, наверное, не терял надежды, что еще что-то может перемениться.

В перерыве недавнего заседания Виктор приложил к стеклу ладонь в защитной перчатке, на которой написал: «Если Юлик пойдет в отказ, дело развалится».

А потом случился повторный допрос Юлиана.

«Я хочу напомнить об этом тексте Вити двухлетней давности, — написала в фейсбуке его защитница Женя Кулакова о том, как пытавшие его опера ФСБ через неделю уговаривали его сотрудничать со следствием: — «Я отказываюсь от подачек преступников в виде трехлетнего срока и меняю две свои жизни, чтобы отстоять свое честное имя, чтобы вы могли читать эти строки. Не все на это готовы, но не нужно никого винить. Все нуждаются в вашей поддержке».