Пустая сеть

Процесс по петербургскому делу «Сети»* финиширует с побитыми доказательствами

Паранормальная пара оперов

Имена оперативных сотрудников ФСБ Вячеслава Шепелева (Пенза) и Константина Бондарева (Петербург) приобрели известность благодаря заявлениям о пытках фигурантов дела «Сети» двух городов. Судебный процесс высветил и другие профессиональные качества и даже паранормальные способности этих оперов.

Шепелев, например, оказался провидцем: еще в январе 2017-го (почти за год до возбуждения уголовного дела) он подписал постановление о проведении комплексной экспертизы книги в обложке «Русский язык». Которая лишь в ноябре 2017-го будет изъята в квартире знакомых Дмитрия Пчелинцева, где он якобы ее оставил. Под обложкой учебника окажется разношерстное собрание текстов, в содержании которых заданная Шепелевым экспертиза выявит «признаки пропаганды идеологии насилия в целях воздействия на решения органов власти» и другие опасные вещи. Саму книгу, впрочем, эксперты в руках не держали — оперативный сотрудник представил им ее содержание в электронном виде (DVD-R-диск с файлами, упакованный в конверт с «двумя неразборчивыми подписями»).

В питерском деле такого вещдока нет — ни книги, ни файлов. Но акт исследования и экспертное заключение есть,

они служат доказательствами вины Виктора Филинкова и Юлия Бояршинова, оглашены прокурором в судебном заседании.

Вероятно, чтобы как-то прикрыть фальстарт Шепелева, следователь Валерий Токарев уже после возбуждения пензенского дела «Сети» наново оформляет в январе 2018 года поручение о проведении экспертизы объекта «Русский язык». Выполняет ее тот же состав экспертов, с теми же выводами, но допуская огрех в датах: на первом листе значится, что экспертиза начата 7 февраля 2018 г., а окончена 5 марта 2017 г.

Теперь в суде на все эти нестыковки указал адвокат Виталий Черкасов. И попытался заявить ходатайство об истребовании из Пензы самого вещдока, копий протоколов его изъятия и осмотра, о вызове Шепелева и Токарева, но был прерван председательствующим:

— К вашему подзащитному какое это имеет отношение? Виктор Сергеевич, вы эту книгу видели, знаете о ее существовании? — обратился судья Роман Муранов к Филинкову.

— Нет, узнал о ней только из материалов дела. Я просил ознакомить меня с ее содержанием, но следователь отказал. Сказал — незачем, в нашем деле ее нет.

— Ну и все.

— Но экспертиза-то в обвинительном заключении есть! — едва сдерживался Виктор. — И она была заказана до изъятия самой книги. Дело складывали до его возбуждения, чтобы получить «палки».

Мы огласили факты, доказывающие фальсификации. Которых уже столько, что мы не знаем, против чего защищаться.

С этим нужно разбираться сейчас.

— Но вы же не знаете ничего об этой книге, что вам беспокоиться, — невозмутимо парировал судья.

— Я много о чем не знал, а теперь сижу вот здесь. Это незнание меня, к сожалению, ни от чего не защитило.

Не впечатлили суд и сверхспособности оперативника Бондарева. Он сумел воспроизвести многостраничный текст документа, когда тот еще не был процессуально обнаружен.

Речь об одном из базовых доказательств обвинения — так называемом протоколе съезда «Сети», якобы находившемся в ноутбуке Ильи Шакурского. Согласно протоколу, впервые этот ноутбук осмотрен следователем и техническим специалистом пензенского УФСБ 20 февраля 2018 г. Но месяцем ранее, 24 января, Константин Бондарев уже отрапортовал своему начальству о результатах поездки в Пензу, где ознакомился с материалами дела, прилагает «Справку об изучении протокола съезда Сети» и распечатку самого протокола.

Вторым ключевым доказательством обвинения служит так называемый «Свод Сети» (выдается следствием за устав терсообщества) — его обнаружили на переносном жестком диске Армана Сагынбаева.

Как установлено исследованием Игоря Михайлова (стаж экспертной службы 20 лет, работал в структурах МВД и СК), файлы с «протоколом съезда» и «Сводом Сети» создавались и редактировались на компьютере пользователя с никнеймом shepelev.

Специалист Михайлов изначально привлекался защитой пензенских обвиняемых, и тогда получил доступ к файлам с изъятых носителей, перенесенным следствием на оптический диск. Он же давал пояснения Приволжскому окружному военному суду, когда в заседании исследовался изъятый у Шакурского ноутбук Toshiba (жесткий диск Сагынбаева оказался поврежден, и технический специалист пензенского УФСБ открыть его не смог).

Поэтому и защита Виктора Филинкова заказала исследование Игорю Михайлову (в питерском деле самих носителей нет). На минувшей неделе Михайлов подтвердил выводы своего заключения на судебном заседании в Петербурге.

В числе прочего он показал, что файл со «Сводом Сети» автор shepelev создал 14 декабря 2017 г. (Сагынбаев арестован неделей раньше), тогда же он трижды вносил в него изменения.

Специалист пояснил суду, что при создании файла в его метаданных фиксируется информация о создателе — та, которую владелец компьютера указал при установке Microsoft Word. На ноутбуке Шакурского Microsoft Word зарегистрирован на пользователя «Друг» — он (а не shepelev) и значился бы автором файла со «Сводом», если бы файл создавался на этом ноутбуке.

Год назад защита Филинкова уже обращала внимание суда на признаки несанкционированного доступа к вещдокам. Исследовала их и «Новая».

Адвокат Виталий Черкасов заявил ходатайство об истребовании из материалов пензенского дела самих вещдоков (жесткого диска и ноутбука), протоколов их осмотров и вызове причастных к ним пензенских следователей, но суд и в этом отказал.

Списывал Генка, а накажут Витю

Допрос в суде Виктора Филинкова начался с его рассказа о задержании и пытках в минивэне, где под удары электрошокера Константин Бондарев требовал от него заучивать и повторять нужные ответы:

— После пыток, когда меня вытащили из минивэна, оказалось, что мы в лесополосе. Была зима, луна, снег… Велели вытереть лицо моей же окровавленной шапкой. Бондарев предлагал мне продолжить голым на морозе, где ко мне снова будут прикладывать шокер — например, к мошонке. Я очень не хотел этого и вел себя соответственно.

— Потом, — говорит Филинков, — уже на Шпалерной, оперативник примется набирать на компьютере заученные в минивэне показания.

Тогда Виктор впервые увидит следователя по делу (Геннадия Беляева), которого Бондарев звал просто Генкой:

— Он говорил: «Генка, ну ты посмотри, что я тут понаписал!» Потом вышел в туалет, а

за компьютер сел следователь, что-то делал с текстом, Бондарев выкрикивал из туалета: «Ну че там, совсем бред?»

Распечатали, дали мне листы, я все подписал.

Как затем очутился в кабинете следователя, Виктор толком не помнит — ему было очень плохо, уже больше суток без сна, хотелось пить. Ободренный появлением адвоката (по назначению), Филинков отказался признавать вину. Но адвокат стал советовать признаться и делать, что говорит следователь — тогда, мол, дадут условно. И удивился, когда Виктор возразил, что по «террористическим» статьям не предусмотрено условное наказание.

— В здании УФСБ к вам насилие применялось? — спрашивает Филинкова судья.

— Нет. Мне только угрожали, что могут посадить в камеру с туберкулезниками или, как выражались оперативники, повторить «машину со спецами». И когда — было это около полуночи — Беляев спросил: «Ну, все еще не признаешь вину?» — я сказал, что признаю. Тогда, говорит, я на основе опроса [Бондаревым] составлю [протокол своего допроса]. Достал флешку, что-то немного подправил в тексте…

По сути, «Генка» просто списал у Бондарева — тексты составленных ими протоколов идентичны на 91,2%.

Таковы выводы заключения, выполненного по обращению защиты Филинкова. Исследовался целый ряд документов из доказательств обвинения. Заимствования выявлены сплошь и рядом. Например, показания свидетелей из Пензы в значительной мере воспроизводят их же показания как обвиняемых по своему делу, с повторением грамматических ошибок и опечаток.

«Новая» еще в прошлом году рассказывала о таких списанных показаниях, обнаруженных и нами, и защитой. Наглядно масштаб поставленного следствием на поток копирования показан в исследовании data-отдела «Новой». Так, протоколы допросов обвиняемого Сагынбаева пензенским следователем Токаревым 2017 года и свидетеля Сагынбаева питерским следователем Хариным в 2018-м совпадают практически дословно (а это свыше 9 тыс. знаков). Но оба следователя, выступая в суде, заверили: действовали самостоятельно, Токарев не предоставлял Харину протоколы проведенных им допросов, а Харин не списывал.

Теперь степень заимствований установлена двумя лингвистическими заключениями — по обращению защиты их выполнили специалисты Центра экспертизы и оценки ЕСИН, а также Гильдии экспертов ГЛЭДИС. Выводы двух научных коллективов схожи: показания фигурантов представляют собой «редакции одного текста».

Один из экспертов — член правления ГЛЭДИС, кандидат филологических наук Игорь Жарков был допрошен в судебном заседании. Специалист подчеркнул, что объяснить такие совпадения в протоколах лишь тем, что один и то же человек дважды рассказывает об одних событиях, нельзя. Потому что показания фиксировались в разное время разными сотрудниками.

«Языковая система человека уникальна, она несет на себе отпечаток его культуры, образования, профессии, возраста, региона, — пояснял Игорь Жарков. — Язык предлагает возможность выбора разных языковых средств при выражении одного и того же смыслового содержания. Вероятность самостоятельности сопоставленных в нашем исследовании текстов пренебрежимо мала и может быть исключена».

В заключении ЕСИН заимствования показаны в процентах: в разных парах сопоставляемых документов полные совпадения по протоколам допросов Сагынбаева достигают 97,1%, Шакурского — 92%, Зорина — 80,8%, Шишкина — 67,7%.

Силовикам доверяем, правозащитникам — нет

О фальсификациях заявляли и сами свидетели из Пензы. К доказательствам вины Филинкова и Бояршинова отнесен, например, протокол допроса Дмитрия Пчелинцева, проведенный следователем Хариным в здании пензенского УФСБ 23 марта 2018 г. Пчелинцев, выступая на питерском процессе по видеоконференцсвязи, заявил, что такого допроса вообще не было, его в этот день никуда не вывозили. Теперь это подтверждено официальным ответом начальника пензенского ИК-4 (где в спецблоке содержится Пчелинцев): в ответ на обращение адвоката Черкасова сообщается, что 23 марта 2018 г. Д. Д. Пчелинцев не покидал камеры, запросов на его конвоирование не поступало.

Суд приобщил этот документ, несмотря на горячие возражения гособвинителя Николая Золотухина.

А вот не доверять показаниям правозащитников у него основания есть. Бывшие члены ОНК Яна Теплицкая и Екатерина Косаревская, опросившие и осмотревшие Виктора Филинкова и Игоря Шишкина через несколько дней после их задержания, зафиксировали у них гематомы и ссадины, десятки характерных для электрошокера парных точечных ожогов.

Гособвинитель возражал и против допроса прибывших в суд правозащитниц Теплицкой и Косаревской, готовых выступить свидетелями защиты. Суд все же согласился их допросить. Из прокурора посыпались вопросы: с чем связан повышенный интерес именно к Филинкову, с чего они взяли, что это были ожоги от электрошокера, «вы ж не медики». Судьи тоже активно подключились к прокурорской атаке — дошло до экзаменовки девушек на знание разных законов и выяснения, почему правозащитницы не обжаловали вынесенный военным СК отказ в возбуждении уголовного дела по заявлению о пытках. Свидетельницы пояснили, что обжалование — дело защиты, задача ОНК — фиксировать нарушения, информировать о них компетентные органы и общество, что и было ими сделано. В том числе в сводном заключении о пытках сотрудниками ФСБ.

Ходатайство о приобщении этого заключения суд отклонил.

В понедельник, 1 июня, рассмотрение дела продолжится.