Суд продлил арест до 11 декабря Виктору Филинкову и Юлию Бояршинову

Гарнизонный военный суд Петербурга продлил до 11 декабря срок содержания под стражей фигурантов «пензенского дела» Виктора Филинкова и Юлия Бояршинова.

Текст выступления Виктора Филинкова в суде по продлению ареста:
«Я не услышал ни одного доказательства, что я могу оказывать давление какое-то, уничтожать улики и прочее. Также сторона обвинения немножко лукавит, говоря, что ничего не изменилось. Изменилось очень многое. Во-первых, что касается довода, что я имею место работы, а соответственно имею легальный источник дохода и могу приобрести документы себе поддельные для того, чтобы покинуть территорию Российской Федерации. Сейчас не может работать, ввиду того, что ФСБ внесла меня в список террористов и экстремистов, и все мои электронные счета заблокированы, я не могу пользоваться деньгами, кототорые зарабатываю. Несмотря на то, что уже 20й месяц меня всё никак не уволят, я не имею доступа к своей зарплате вообще никакого, независимо от того, где я нахожусь. Также что касается уничтожения улик. Говоря о жестком диске, который я утилизировал в урну — мы, собственно, уже рассмотрели фотографии, изъятые с него, которые следователь посчитал имеющими отношение к делу, и из этого понятно, что никакого отношения к делу они не имеют. Какие-то файлы с кэша браузера, какие-то флаги, фотографии моей супруги. Я дал все пояснения по этому поводу, мне относительно этого нечего добавить. То, что я обвиняюсь в тяжком преступлении — я обвиняюсь в тяжком преступлении на протяжении всех 20 месяцев, которые я нахожусь под стражей, здесь ничего не изменилось, и я не думаю, что это является каким-то основанием того, что я могу чем-то заниматься противоправным. Ведь я всего лишь обвиняюсь, я не признан виновным. А они считают, что раз обвиняется, то, видите ли, я сразу злодей. Свои доводы по поводу того, что я злодей, сторона обвинения никак не подтверждает. Ни сейчас — потому что это было просто зачитывание с листочка каких-то общих фраз — ни в течение всех предыдущих судебных заседаний. Из материалов дела никак не следует, что я имею какую-то причастность к преступлению, и, если честно, вообще непонятно, было ли преступление в действительности.
Это всё достаточно смешно, на самом деле. Над этим можно было бы хихикать, тыкать пальцем, цитировать Задорнова — если бы не одно «но». Если бы я не находился в клетке. Если бы судьи не потворствовали прихотям силовиков, если бы суды были бы независимыми — тогда это было бы смешно. Но пока я здесь, это не смешно абсолютно. Я прошу изменить меру пресечения, смягчить ее, отправить меня под домашний арест, обязуюсь быть очень порядочным домашним арестантом, носить браслет за миллион очень бережно».