Суд в Пензе. День 19. Допрос матерей Сагынбаева, Шакурского и Пчелинцева

Сегодня на заседании допрос свидетелей защиты — родителей фигурантов

Допрос Елены Стригиной, мамы Армана Сагынбаева

Стригина рассказывает биографию сына. В 2013 он уехал из Новосибирска, работал на удаленке программистом.

Адвокат задает вопросы:
— У вашего сына была какая то кличка?
— Прям клички не было, но его звали Андреем, его бабушка с дедушкой крестили Андреем. Лет в 7 он сказал, что ему больше нравится имя Андрей, в 14 хотел поменять паспорт, друзья называли его Андреем.
— У вашего сына было какое то оружие?
— Да, у нас была такая печальная история, когда после концерта его збили нацисты. Тогда завели дело, мы ходили на опознание.
— Когда вы первый раз увидели сына после задержания?
— Через три недели позвонил следователь и я поехала.
— Что он вам рассказал тогда?
— Он тогда как раз сильно болел, его везли из Питера в Пензу и не давали лекарства.

Елена Стригина начинает плакать и с трудом говорит. Арман плачет тоже.

— Он сказал, что его пытают. Мне стало плохо и он не стал дальше рассказывать. Сказал только, мама, прошу тебя, никому не говори об этом, я больше этого не вынесу. На больших пальцах рук у него были следы.

Стригина рассказывает, что сына лишали жизненнонеобходимой терапии либо не давали лекарства вовремя. Она поясняет о необходимости регулярного приема лекарств, поскольку при одном дне пропкуска происходит мутация вируса впоследствии чего необходимо подбирать новое лечение. Взамен на лечение следователь требовал, чтобы Арман давал нужные показания.

— Когда вы узнали о задержании?
— 5 ноября 2017 года Арман пропал. Потом он позвонил сам и сказал, что он в здании ФСБ в Пензе.

Судьи уточняют у Стригиной, что Арман рассказывал о пытках, какие были следы и писались ли жалобы\ходатайства по поводу условий и лечения. Стригина отвечает, что жалобы подавались.

Арман задает вопрос матери:
— Звонил ли вам следователь Токарев и говорил что надо дать интервью для НТВ?
— Да.
— Он говорил вам, что не нужно говорить о пытках?
— Он говорил: «вот вашего сына сейчас же лечат? Поэтому говорите все, как я скажу», и зачитывал мне выдержки из показаний, которые я должна была сказать.

Адвокат Армана ходатайствует о приобщении свидетельства о крещении и характеристики с работы.

---

Допрос Елены Богатовой, мамы Ильи Шакурского

«Илья родился 10 апреля 1996 года. Рос отзывчивым, добрым, у нас с ним доверительные отношения, мы всегда все обсуждали. Он участвовал во всех мероприятиях в школе и институте, у него была группа с которой он выступал на концертах, всегда был на виду. Организовывал очистку реки Мокша, уборку улиц, ходил в администрацию со своими предложениями, его там все знали. Организовывал кинопоказы, участвовал во фримаркетах.

Рассказывает, что сын увлекался музыкой, а после педагогического планировал идти в режиссуру, ходил в походы с друзьями от школы и в свободное время. Шакурский был известным антифашистом, как в Пензе, так и за пределами своего города. Основную известность он получил после ролика в интернете. Спустя пару месяцев после видео на Илью напали неонацисты и он попал в больницу.

Прокурор:

– Было ли оружие у вашего сына?
– Да. Когда он учился в 9 классе, он поставил себе цели, что у мужчины обязательно должно быть высшее образование, машина и охотничий билет.

Далее Богатова рассказывает о задержании Шакурского. О том как проходил обыск:

«Увидела в окно, что Илья в наручниках у подъезда и побежала вниз. Там мне сказали что сейчас будет обыск. Мы стояли у подъезда 10-15 минут, ключей не было идти. Квартиру открывал кто-то из сотрудников. Я говорила им, что надо позвать соседей, но они сказали, что понятые пришли уже с ними. Сотрудники зашли кухню и из ниши достали балон. Илья вопросительно посмотрел на меня, мол, что это такое? Я схватила этот балон руками, так как не понимала, что это такое. Мне сказали не трогать балон руками, потому что это взрывное устройство. Сотрудники положили его на стол, потом за столом сотрудник стал писать что-то, балон ему мешал и он положил его на пол. В конце обыска Шепелев сказал, что надо посмотреть под диваном. Подняли диван и нашли там пистолет, я обратила внимание что под диваном пыльно, неудобно, но на пистолете не было пыли.

Где то в конце октября 2017 года следователь сказал что я могу увидиться с Ильей. Я приехала в ФСБ, меня встретил следователь Токарев, я ему объясняла что мой сын ни в чем не виноват, что оружие нам подкинули. Меня отвели в соседнее здание, в непонятное помещение, где сидел Илья за столом. Я смотрела на своего сына и понимала насколько ему страшно и в каком состоянии он находится. Синяков не было, но по всему остальному было понятно, что страшные вещи происходят. После этого мне постоянно начали давать свидания с сыном. Следователь мне говорил, если вы любите своего сына, если вы хотите, что бы у него была вторая часть, вы должны объяснить ему чтобы он все подписывал. Для меня главное было сходить к нему, посмотреть на него, что он жив и здоров. Были эти свидания раз в две недели, всего было 5-6 свиданий.»

Богатова рассказывает про общение с оперативником Шепелевым, который угрожал переводом Ильи в другое СИЗО, где его могут убить и изнасиловать. Также следователь Токарев вынуждал Богатову общаться с работниками НТВ и объяснял, что именно она должна говорить.

Адвокат:

— Уточните, сотрудник перемещал огнетушитель или нет?
— Да, перемещал.
— Голыми руками?
— Да, перчаток у него не было.

Богатову просят пояснить как изымался компьютер. Она рассказывает, что компьютер изъяли без присутствия специалиста. Компьютером в семье могли пользоваться все, с компьютера Илья показывал матери фотографии и видео с походов и путешествий.

Адвокат просит рассказать о том, как была организована ее встреча с кореспондентами НТВ. Богатова рассказывает, что она всегда уважительно относилась к сотрудниками правоохранительных органов и ФСБ и была удивлена, что сотрудники, с помощью угроз и давления заставляли оговорить ее сына.

Вопросы матери задает Илья Шакурский.

Илья успокаивает мать и спрашивает, давал ли следователь Токарев ей материалы дела. Богатова рассказывает про аудиозапись, где якобы Илья обсуждает изготовление СВУ. Тогда Богатова поняла, что секретный свидетель — это нацист Добровольский.

Илья просит рассказать мать, о том как его склоняли к сотрудничеству сотрудники из центра по борьбе с экстремизмом.

— На тот момент Илье было 18 лет и сотрудники настаивали на том, чтобы он приехал один. Сотрудники предлагали взамен на сотрудничество, например, помочь закончить институт. В учебное заведение к Илье приходили сотрудники центра «Э», которые рассказывали его одноклассникам о том, что Шакурский фашист и экстремист и остерегали других от общения с ним.

Уточняющие вопросы к Богатовой о том, могла ли она попасть в квартиру к сыну в момент его отсутствия.

Богатова рассказывает, что убиралась в квартире сына в его отсутствие и могла беспрепятственно попасть в квартиру в любое время, от квартиры у нее были ключи. Незадолго до начала обыска Богатова заходила в квартиру, чтобы забрать контейнер для еды, который находился в нише, откуда извлекли СВУ.

В момент, когда она увидела сына, она от него не отходила и не могла видеть, что происходит в квартире в этот момент.

Из всех фигурантов Богатова знает только Куксова, о Пчелинцеве она только слышала от сына и на следствии. О политике с сыном она не общалась.

Богатову просят еще раз пояснить об угрозах сотрудника Шепелева, после разговора с которым Богатова буквально умоляла сына о подписании признания.

Шакурский уточняет слова матери о нападении неонацистов. Он объясняет, что заявление с его стороны не писалось, а сотрудники полиции приехали к нему в больницу, где брали с него объяснения.

«Я также хочу сказать, что я не склонен к суициду и если со мной что-то случится, это будет от рук ФСБ» — заканчивает Шакурский.

---

Допрос Светланы Пчелинцевой, мамы Дмитрия Пчелинцева

Живет в Москве, работает врачом в поликлиннике.

Пчелинцева рассказывает о сыне, что он всегда был добрым и отзывчивым человеком, участвовал на различных общественных мероприятий и прочих социальных проектах. В 15 лет Дмитрий заявил матери о том, что намерен стать вегетарианцем. После окончания школы Дмитрий с родителями перехал в Москву, где поступил в институт. Учебу он бросил, чтобы пойти в армию. После армии стал активно увлекаться спортом, единоборствами. Ходил в походы, занимался страйкболом. Родители на одно из дней рождения подарили Дмитрию велосипед и страйкбольный привод.

Отношения с матерью у Дмитрия были открытые и доверительные. Светлана знала о личных конфликтах Дмитрия, в том числе о ситуации когда Шакурский ревновал свою девушку к Дмитрию.

У Дмитрия с Ангелиной было собственное жилье, но они там не проживали, а сдавали квартиру. Оружие хранилось по месту прописки Дмитрия, участковый приходил к Дмитрию домой во время поставки оружия на учет.

На вопрос о гранатах Светлана отвечает, что гранаты были подброшены во время задержания Дмитрия. На машине не стояло сигнализации. Страсти к пиротехнике у Дмитрия не было. Следователь отказывался общаться с родителями Дмитрия и не спрашивал об этом никого из родственников

Следуют вопросы о событиях 2011 года, когда неизвестные кинули бутылку с зажигательной смесью в здание военкомата. Светлана рассказывает, что в этот момент она была беременна вторым ребенком и находилась в городе Пенза. Дмитрий с отцом в это время проживали в Москве и приехали на роды Светланы вместе.

Зарабатывал Дмитрий немного, брался за подработки, например подрабатывал официантом в ресторане.

Сторона обвинения спрашивает, с какой целью Дмитрий приобретал оружие. Светлана рассказывает, что Дмитрий после армии увлекся оружием, поэтому он пошел работать на стрельбище и приобрел личное оружие. Также гособвинителя интересует, откуда Светлана узнала о пытках сына. Светлана поясняет, что об этом она узнала от сына, а история о пытках публиковалась в СМИ с помощью адвоката.

Гособвинитель спрашивает Светлану, где находился Дмитрий 23 февраля 2011 года. За день до этого Светлана общалась с сыном по скайпу вместе с мужем, они на тот момент находились в Москве.

This post is also available in: Deutsch (Немецкий)