Обвинительное лжеключение

В деле «Сети» не нашлось анонсированных ФСБ приготовлений терактов в привязке к  президентским выборам и мундиалю.

Суд приступил к рассмотрению дела антифашистов Виктора Филинкова и Юлия Бояршинова, которых ФСБ считает участниками террористического сообщества «Сеть». Защита признавшего вину Юлия Бояршинова намерена просить о выделении его дела для рассмотрения в особом порядке. Виктор Филинков виновным себя не считает — настаивая на том, что признательные показания были даны им под пытками, а предъявленное обвинение бездоказательно.

24-летний программист Виктор Филинков уже больше года за решеткой. Содержание в СИЗО усугубило хронические заболевания и добавило новых. «Тебя проще в топку, чем лечить», — бросит ему тюремная медичка в ответ на просьбы о помощи.

По заключению руководителя 124-й лаборатории медико-криминалистической идентификации профессора Владимира Щербакова, последствия воздействия электротоком не ограничиваются повреждениями зон непосредственного контакта, а сказываются на состоянии всего организма. При прохождении тока нарушается кровообращение и дыхание, что чревато повреждением нервных клеток, кровоизлиянием в мозг и органическими его изменениями. Среди возможных последствий — эпилептический статус, спонтанные судорожные припадки, расстройство сознания, астеническое состояние. Дальше в заключении приводится еще целый перечень в привязке к зонам непосредственного контакта с человеческим телом.

О пытках с применением электрошокера Филинков заявил еще 26 января прошлого года, на третий день после его задержания сотрудниками питерского УФСБ. И потребовал отвода следователей, присутствовавших при истязаниях.

«Мы не раз указывали, что Виктор готов дать показания, но только не этим следователям, просим их заменить, однако все наши ходатайства отклонялись, — поясняет адвокат Виталий Черкасов. — Ознакомившись с делом, мой подзащитный все же решил дать показания руководителю следственной группы Геннадию Беляеву, чтобы обозначить свою позицию».

«Я продолжаю не доверять Вам», — указывает Филинков в адресованном Беляеву ходатайстве от 20 февраля с. г. Но поскольку отвод следователю не был удовлетворен, «придется давать объяснения именно Вам». Виктор убежден, что в материалах дела нет доказательств его причастности к инкриминируемому преступлению.

В обвинительных заключениях, предъявленных как пензенским, так и питерским фигурантам, воспроизводится один и тот же зачин: «в не установленное следствием время, но не позднее мая 2015 года на территории Пензенской области в целях осуществления террористической деятельности… Пчелинцевым Д. Д. совместно с неустановленным лицом создано межрегиональное террористическое сообщество анархистского толка с условным названием «Сеть»».

При этом хоть какие-то признаки межрегионального формата появляются лишь при описании событий июля 2016 года — когда якобы было принято решение о создании питерской ячейки. Упоминаемые в деле московское и белорусское подразделения так и не обрели конкретики ни по количественному, ни по персональному составу.

Виктор Филинков переехал в Петербург из Омска (где учился в госуниверситете) только в сентябре 2016-го. Как следует из его показаний, «стойкие антифашистские убеждения» приобрел еще в школьные годы. Будучи студентом, «имея четкую гражданскую позицию демократа», принимал участие в различных акциях, в том числе проводимых «Антифашистским действием» рейдах помощи бездомным и обездоленным «Еда вместо бомб», кинопоказах и лекциях, а также в связанных с информационными технологиями мероприятиях, таких как IT-субботники и «хакатоны» (коллективное программирование).

«Во время моего проживания в Омске с мая 2013 по сентябрь 2016 года я не раз подвергался нападениям различных праворадикалов, нацистов, фашистов, — говорится в показаниях Виктора. — Также мне известно о многих их нападениях на моих друзей. По моему убеждению, некоторые нападавшие были связаны с Центром противодействия экстремизму МВД России и являлись провокаторами. Нападения происходили в том числе и с применением колюще-режущих предметов и травматического оружия. В других городах России такие нападения заканчивались и летальным исходом — например, убийство Тимура Качаравы в Петербурге и убийства Стаса Маркелова и Анастасии Бабуровой в Москве».

Трагической статистикой тех времен и необходимостью быть готовым защитить себя и своих товарищей Филинков объясняет получившую в среде его друзей популярность кружков самообороны, тренировок в тирах и приобретения разрешенного гражданского оружия. Соображениями безопасности была продиктована и практика использования псевдонимов, ведь праворадикалами активно собирались и выкладывались в сети досье на антифашистов, подчас еще и с припиской «встретишь — убей!».

Следствие же трактует эту практику иначе — усматривая в ней следование «внедренным в обиход террористического сообщества заранее разработанным методам глубокой конспирации». «Террористы», правда, как-то легкомысленно к ней относились: так, единственный рыжеволосый среди пензенских фигурантов Максим Иванкин «законспирировался» под кличкой Рыжий, а имеющий брата-близнеца Андрей Чернов — под кличкой Близнец. В материалах дела есть и со всею серьезностью запротоколированные «показания на месте», в ходе которых обвиняемые указали места проведения страйкбольных тренировок и лесных походов (cледствием они подаются как «полевые выезды» с «незаконным овладением навыками выживания в лесу и оказания первой медицинской помощи»).

Играя в свою «Зарницу», эти конспираторы еще и снимали происходящее на видео, а потом выкладывали в социальные сети.

Многие давно увлекались походами. Описывая один из них, Дмитрий Пчелинцев рассказывал, как вместе с Иванкиным и Черновым изготовили плот, чтобы переправиться через Сурское водохранилище в костюмах викингов и с пластмассовыми мечами. А в другой раз «искали гнездо орла-могильника и канюка, с целью отобрания проб генетического материала».

Ролевые игры в лесу, собиравшие порой до трех-четырех десятков участников, проходили по разным сценариям — изображали то бойцов РККА, а то и спецподразделение ФСБ, штурмующее здание захваченного террористами детского лагеря.

Но в самой ФСБ такие игры сочли за «тренировки по приобретению тактических навыков ведения боевых и диверсионных действий в составе вооруженного партизанского подразделения против госслужащих и объектов органов государственной власти».

По версии следствия, роли («разведчик», «тактик, «связист», «медик» и т. п.) распределялись внутри «боевых групп» «Сети» «для достижения эффективного взаимодействия между членами террористического сообщества» с целью «насильственного захвата и ликвидации государственных органов и институтов государственного управления», «насильственного свержения власти в России».

Осуществить такой глобальный замысел десяток парней из Пензы и Петербурга якобы планировали путем «вооруженного нападения на сотрудников правоохранительных органов, военнослужащих, здания полиции, склады с вооружением, военные комиссариаты, помещения, занимаемые политическими партиями, государственные учреждения и объекты инфраструктуры».

---

И это все — «с целью дестабилизации деятельности органов государственной власти, оказания прямого воздействия на принятие ими решений и насильственного изменения конституционного строя Российской Федерации». С попутным «убийством чиновников, сотрудников полиции и силовых ведомств» в сочетании с «доведением до общественности идей анархизма».

---

С такой масштабной заявкой, правда, как-то плохо бьется выказанная членами грозного сообщества нерасторопность — тренировки проводили не чаще пары раз в месяц, а в предшествующие арестам полгода и вовсе обленились, «выезды» практически сошли на нет.

В деле нет никаких сведений о проработке какой-то конкретной планируемой операции — с указанием объекта, времени. Что же до перечисленных в обвинении «преступных навыков», то овладеть ими свободно предлагают многие коммерческие центры — включая любимую игрушку министра Шойгу парк «Патриот». Причем даже детям — от шести лет. Для клиентов постарше — курс молодого бойца. Тут тебе и навыки тактического взаимодействия, и оказание первой медицинской помощи, и разведка со снайперской стрельбой, и обучение штурму с использованием гранатометов.

Аналогичные услуги предлагает и питерский центр тактической и огневой подготовки «Партизан», который позиционирует себя как «уникальная организация, помогающая государству поднимать уровень своей национальной безопасности и входит в объединение ДОСААФ».

Именно на этой базе, согласно имеющейся в деле справке оперативного сотрудника Константина Бондарева, Юлий Бояршинов совместно с другими участниками сообщества проходил обучение военно-прикладным дисциплинам. Полученные там навыки теперь зачислены в доказательства обвинения. Адвокат Виталий Черкасов подавал ходатайство о возобновлении расследования, в том числе настаивая на необходимости дать правовую оценку обстоятельствам, выявленным в результате проведенных тогда под эгидой Бондарева оперативно-разыскных мероприятий. В ходе тех ОРМ было установлено, что «Партизан» действует на базе спортивного клуба «Резерв», официально зарегистрированного как общественная организация. Ее учредителем является Д. В. Ганиев — известный как руководитель неформальной структуры национал-монархического толка «Имперский легион». Едва ли посещавшие курсы «Партизана» антифашисты знали об этом, равно как и о том, что все проходящие там обучение попадают в неофициальные ведомости учета, а их данные хранятся на электронных носителях и в так называемых серых финансовых ведомостях (что отражено в справке по результатам ОРМ).

Нельзя исключить, что эта информация затем передается силовикам, нацеленным на создание новых уголовных дел в отношении гражданских активистов. В ходе проведенного в рамках ОРМ обыска в помещениях «Резерва» было изъято большое количество предметов, схожих с автоматами Калашникова. Ганиев пояснил, что данные предметы — массово-габаритные макеты, на которые есть документы, только он не может их найти. Изъятое вернули, не утруждаясь его исследованием. При этом, как подчеркивается в ходатайстве Черкасова, следователь не установил, имеются ли законные основания для проведения обучения на военизированных курсах «Партизана».

Напомним, что ранее пензенские фигуранты дела «Сети» рассказали о внедренном «секретном свидетеле» из числа националистов, сотрудничающем с ФСБ.

По словам адвоката Виктора Филинкова, предъявленное его подзащитному обвинение строится главным образом на изначальных показаниях других фигурантов. Хотя основная их часть — Дмитрий Пчелинцев, Илья Шакурский, Арман Сагынбаев — давно отказались от первичных показаний, заявив, что дали их под пытками. Но материалы питерского дела обходят молчанием эти новые вводные. Зато изобилуют цитатами из признаний первого этапа, где обвиняемые изобличают себя и других. Приводятся также протоколы опознания Филинкова по фотографии пензенскими фигурантами.

О том, как проходила эта процедура, Дмитрий Пчелинцев рассказал в майском адвокатском опросе:

---

«На опознании Филинкова я не мог его узнать, и мне сказали: «Да вот он по центру», а потом в протоколе написали «говорил [Филинков], что готов к совершению терактов», я сказал: «Но я же такого не говорил». На что мне ответили: «Это чтобы задержать его». Тогда я понял, как именно были написаны показания против меня. Мне сказали: «Филинков заключил досудебку и все про вас расскажет». Я не хотел говорить, что он террорист. Мне ответили: «Но он будет врать, чтобы себя спасти». Я: «Значит, мне теперь тоже нужно врать, что он террорист?» На что мне ответили: «Ну да»».

---

«Мы просили истребовать последние протоколы допросов пензенских фигурантов, провести новые очные ставки с ними, — говорит Виталий Черкасов. — Но следователь, ознакомившись с нашим ходатайством на восьми страницах, тут же, минут за десять, накидал на пару страничек отказ в его удовлетворении».

Очевидный дефицит убедительных доказательств пытаются восполнить хоть чем-то. В перечне доказательств, включенных в обвинительное заключение, есть, например, материалы опросов трех коллег Филинкова по работе. Они сообщают, как Виктор рассказывал о имеющемся у его жены оружии (гладкоствольное, разрешенное к использованию гражданскими лицами и официально зарегистрированное, — признается в материалах дела). Но выказанная Филинковым словоохотливость оценивается следствием как признак соблюдения им «мер конспирации, предусмотренных принципами деятельности террористического сообщества». Против оборачивается даже сам выбор такого лицензированного охотничьего карабина супругой Виктора — сделанный, не сомневается следствие, «с целью исключения подозрений со стороны правоохранительных органов, ввиду возможности легального приобретения и хранения».

В разговоре со следователем мама Виктора обмолвилась, что свадьбу сын не праздновал, просто расписались с Александрой, никто из проживающих в других регионах родственников на бракосочетание в Петербург не приезжал. И это подшивается к доказательствам обвинения — как свидетельство «уклонения Филинкова от включения в позитивные общественные отношения, пренебрежение социальными связями».

Адвокат Черкасов обращает внимание на то, что питерская следственная группа очень активно использует материалы, «позаимствованные» из пензенского дела, хотя дела эти автономны. В частности, предъявленное Филинкову обвинение относит к доказательствам два условных документа из пензенского дела: так называемый «Свод Сети» (содержащий описание структуры, целей и задач сообщества) и «Протокол съезда-2017», будто бы фиксирующий происходившее в Петербурге на «конспиративной квартире» тайное мероприятие, на котором обсуждалось, как «расшатать политическую обстановку в стране», приблизить революцию и смену власти.

«Но совершенно непонятно, каково происхождение этих документов — кто и когда их создал, редактировались ли они кем-то впоследствии, откуда поступили — ничего нет об этом в материалах дела, — отмечает адвокат. — Представленные распечатки содержимого указанных файлов никак не заверены, не оформлены должным образом. То, что названо «протоколом съезда», не может считаться таковым даже по формальным признакам — не указан ни состав присутствовавших, ни кто выступал, ни кто как голосовал. Пустой набор каких-то тезисов. И ничто не указывает на то, что данный текст имеет какое-то отношение конкретно к моему подзащитному. Да, он не отрицает, что был на проходившем в Петербурге мероприятии, только с совершенно иными целями — ничего общего с версией следствия. Обсуждали идеи всеобщего братства, анархизма, разных вариантов социальных проектов.

Нет никаких подтверждений тому, что Филинков реализовывал что-то из приписываемых участникам встречи преступных планов. Как нет никаких доказательств, что он воплощал в жизнь установки, представленные в «Своде Сети». Обвинение обстоятельно описывает якобы принятую им роль «связиста» и взятые обязательства осуществлять определенные функции — от обеспечения участников сообщества специальным снаряжением и средствами связи до вербовки новых членов. Но где показания хоть одного свидетеля, подтверждающего — тогда-то Филинков меня завербовал? Где подтверждения, что он чем-то кого-то «обеспечил»? Ничего этого нет».

Защитник Виктора Филинкова также напомнил, что, когда год назад пресс-служба ФСБ отрапортовала об изобличении террористического сообщества «Сеть», особый акцент делался на предотвращении замышлявшихся ею взрывов и иных преступлений в преддверии президентских выборов и чемпионата мира по футболу. Сегодня предложенную тогда трактовку трудно оценить иначе как вымысел: в материалах завершенной доследственной проверки нет ничего о каких-то приготовлениях обвиняемых к названным событиям.

В целом, по мнению адвоката, фактура обвинительного заключения скорее сложена из вольных умозаключений следователей, граничащих с фантазиями.

«Неужели сотрудники ФСБ настолько уверены: что ни положат на стол судьи, то и переродится в обвинительный приговор? — недоумевает Черкасов. — Мы идем в суд с твердым убеждением: нет допустимых доказательств об участии Филинкова в каком-то террористическом сообществе. Но Виктор понимает, что готовиться надо к обвинительному приговору — он умный парень и прекрасно осознает, что происходит вокруг».