Суд в Пензе. День 49. Допрос Максима Иванкина. Суд приобщил к материалам дела заключение ОНК о пытках

Приволжский окружной военный суд приобщил к материалам дела заключения Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) о пытках подследственных от 4 февраля и 16 октября 2018 года.

Подсудимый по делу «Сети» Максим Иванкин на допросах в Пензенском областном суде заявил, что «признание» по делу о террористическом сообществе «Сеть» он дал под давлением сотрудников ФСБ. Редакция «7х7» собрала показания Иванкина 1 и 3 октября в 15 цитат и монологов.

Кто такой Максим Иванкин

Один из подсудимых по делу о террористическом сообществе «Сеть»* Максим Иванкин родился и вырос в селе Бессоновка (в 7 километрах от Пензы). Окончил Пензенский торгово-экономический техникум по специальности «Повар-технолог», служил на Северном флоте. В школе и техникуме увлекался литературой, был ведущим КВН. После армии Максим не смог устроиться на официальную работу. На суде отец Иванкина говорил, что сын «подрабатывал там, где платили деньги».

30 марта 2017 года его задержали по подозрению в распространении наркотиков, это было до дела «Сети»*. Он признал вину и около двух недель был под подпиской о невыезде, но в конце апреля 2017 года сбежал в Москву вместе с Михаилом Кульковым, который позже тоже стал подсудимым по делу «Сети»*.

Иванкина и Кулькова задержали в Москве 4 июля 2018 года ― уже по подозрению в терроризме и участии в сообществе «Сеть»*. По версии обвинения, в «Сети»* Иванкин (как и Илья Шакурский) был «разведчиком» — изучал местность и объекты предполагаемых нападений, учил навыкам выживания, топографии.

Иванкин давал показания с перерывами: на первом заседании он потерял сознание и его допрос продолжился на следующем.  Вину в распространении наркотиков Максим Иванкин признал, участие в террористическом сообществе «Сеть»* — нет.

О жизни до «Сети»*

О «зарнице» и анархизме

— В колледже я входил в студактив. На одном из турслетов участвовал в «зарнице». В другой раз, помню, ребята обсуждали анархизм, я заинтересовался. Все очень удачно складывалось со студенческой деятельностью и музыкой.

О «Масяне»

— В соцсетях у меня был фейковый аккаунт «Артем Масянин», меня называли «Масяня». Иногда меня называли «Иваном» — [производным именем] от фамилии. Я завел его примерно в то время, когда в Пензе обострилось неонацистское движение. В колледже я слышал разговоры об [Илье] Шакурском, который прославился на ютубе [видео «Парень, окруженный „нацистами“, не побоялся высказать свое мнение» от 7 декабря 2016 года набрало более 600 тыс. просмотров на YouTube].

О пензенских неонацистах

— Безопасность только от неонацистов и радикалов надо было обеспечивать. Неформальную внешность они [неонацисты] воспринимали «как бык красную тряпку». Были столкновения [антифашистов с неонацистами].

О связях с фигурантами «Сети»*

— Из всех [подсудимых] я хорошо знаком только с [Михаилом] Кульковым — с 2010 года мы учились в колледже в одной группе <…>. С [Ильей] Шакурским познакомился в 2010–2012 годах на мероприятии по интересам, нас объединяли антифашистские взгляды. Когда у меня появились конфликты из-за моей неформальной внешности — из-за цвета волос, — я стал заниматься тайским боксом. Там я познакомился с [Андреем] Черновым, это было в 2013 году. С [Дмитрием] Пчелинцевым познакомился уже после армии, в 2016 году на фримаркете [обмен одеждой]. С [Арманом] Сагынбаевым познакомился в 2017 году.

О походах и занятиях стрельбой

— Я со школы занимался стрельбой. Осенью 2016 года купил [охотничье ружье] «сайгу» для занятий спортом. <…> Когда познакомился с [Дмитрием] Пчелинцевым, так совпало, что он работал в тире. Однажды я к нему ездил [в тир]. <…> В 2016 году мы с ребятами ходили в походы, играли в страйкбол. Было несколько сценариев, квестов, ролевых игр на территории леса. Про террористическое сообщество, полевые выходы и какие-то указания Пчелинцева [подыскивать новых членов сообщества] — это бред полный.

О деле по наркотикам

О вине по статье за наркотики

— По наркотикам вину признаю. Как я уже позже понял, то, что я делал, попадает под часть первую статьи 228 УК [«Незаконный сбыт и распространение наркотиков»].

О том, как делались закладки

— В конце марта 2017 года мы с [Михаилом] Кульковым и еще одним другом решили погулять. Он [Кульков] сообщил, что у него с собой есть наркотические вещества. [Во время прогулки] он нагибался несколько раз, и я понял, что он совершает закладку. Мне эта затея не очень понравилась, но хотелось поскорее с этим закончить, и я помогал ему искать адреса — у него [Кулькова] плохое зрение.

О задержании за наркотики

— Когда подъехали правоохранители, они ничего у нас [с Кульковым] не нашли, но нашли свертки рядом на местности. [Меня] отвезли в отдел полиции. Допрос шел ночью [1 апреля 2017 года] в разных кабинетах [отдела полиции], куда заходили разные оперативники. Поесть, поспать толком не давали.

О показаниях по наркотикам

— [Признательные] показания следователю я давал добровольно. Кульков не предлагал мне распространять наркотики и деньги [за это]. Он знал мое негативное отношение к наркотикам. Когда меня допрашивали в отделе, то спрашивали про куратора распространения наркотиков. Я ничего про это не знал.

О побеге 

— Моих познаний на тот момент не хватало для адекватной оценки [происходящего]. Не хотелось ни за что, как я думал на тот момент, садиться в тюрьму.  Недели две я пробыл у друзей, связался с [Михаилом] Кульковым, скооперировались и сбежали вместе в Москву. Там подрабатывали на стройках.

О деле «Сети»*

О задержании в Москве

— В начале июля [2018 года] мы шли с [Кульковым] по Рязанскому шоссе. Нас задержали в очень жесткой форме, повалили на землю, доставили в отдел [ФСБ в Москве]. Посадили в одиночную камеру на трое суток, потом [отвезли] в оперативный отдел [Управления ФСБ по Пензенской области].

О допросе в Пензе

— В пензенском оперотделе УФСБ меня поставили у стены, выглядело это комично. Я уже понимал о пытках [Дмитрия] Пчелинцева и [Ильи] Шакурского из СМИ. Понимал, что со мной может случиться нечто подобное. Я спросил, будут ли меня пытать, на что услышал в ответ: «Естественно». Как будто по-другому и быть не может. У меня уже были на тот момент телесные повреждения.

О давлении сотрудников ФСБ

— Меня привели к оперативнику [Вячеславу] Шепелеву: он не представился, но потом я узнал, как его зовут. У него есть дурная привычка: он любит крутить в руках острые предметы и тыкать ими в лицо. Ножи канцелярские, шила. Он хотел, чтобы я давал те же самые показания, что [Дмитрий] Пчелинцев, [Илья] Шакурский, [Егор] Зорин. Намекал, что с «228-й статьей [о наркотиках] все будет хорошо» и что «другие ребята будут давать признательные показания». Я понял, что их снова пытают. [Шепелев] говорил, что будет, если я откажусь. Здоровье терять не хотелось, реально было страшно.

О «зубрежке» показаний

— Мне дали учить показания Зорина, Шакурского и Пчелинцева о террористической деятельности и оставили ночевать под лестницей в клетке. Показывали документы «Свод», «Положение». Я учил. От меня требовали, чтобы походы я описывал словами «полевые выходы», использовал слова «боевые ячейки», «свержение действующей власти и конституционного строя». В жизни я так не выражался, как на допросе. Я почти не спал в ту ночь. Взял 51 статью Конституции [отказ свидетельствовать против себя и своих близких]. Вину не признал.

Об «утешении» сотрудников ФСБ

— Перед отправкой в СИЗО ко мне снова зашел [оперативник ФСБ Вячеслав] Шепелев. Когда он узнал, что я взял 51-ю статью, он поменялся в лице так сильно и быстро, что я пожалел, что взял ее. Я его утешил, что все буду признавать, просто пока плохо выучил показания ребят. Он сказал, что придется работать со мной, как с остальными ребятами. <…> Через несколько дней меня вывезли из СИЗО на допрос в ФСБ. Шепелев заставил написать заявление о вызове на этот допрос под его диктовку, в клетке под лестницей. Допрос вел [следователь ФСБ Валерий] Токарев. Шепелев угрожал мне той же участью, что и у других ребят [подсудимых]. Поэтому я не говорил адвокатам о том, как давал эти показания.

---

This post is also available in: Deutsch (Немецкий)